Церковный шпиталь
Народная медицина (один из ведущих этнографов нашей страны Ю. В. Бромлей удачно называет ее традиционноустной медициной) сложилась на основе тысячелетнего опыта людей. Она является продуктом коллективного народного творчества, комплексом сложившихся в том или ином районе приемов лечения и рецептов.
К народному врачеванию наши предки вынуждены были обращаться тогда, когда нездоровые условия быта и труда вызывали у них те или иные заболевания или травмы. При рубке леса можно было получить ушиб или ранение, при сборе меда из бортей, висевших высоко на деревьях,— расшибиться, при выжигании леса или смолокурении — получить ожог и т. д. Дым в курных хатах вызывал глазные болезни, плохое питание и простуды — туберкулез, питье недоброкачественной воды — желудоч нокишечные заболевания.
Эти болезни далеко не всегда удавалось излечить, и они переходили в хронические. Жертвы таких заболеваний обычно теряли работоспособность и оказывались в бедственном положении, живя на подаяния. В феодальном обществе нищенство было значительным и постоянным общественным явлением.
Недостаточная развитость торговых связей и транспортных средств, нераспорядительность и равнодушие властей приводили к тому, что в одних местностях страдали от голода при неурожае, в то время как в соседних поветах отмечался хороший урожай. Безымянный автор Баркулабовской летописи указывал, что при недороде 1601 г. «тот гнев божий был и непогода, почавши от Мен ска до Полоцка к Витебску, до Оршн, до Мстиславля, до Пропойска, до Рогачева, Могилева, Любошаны. Потом у Речицы, в Лоеве, в Киеве аж на Волынь добрый врожай был».
В обстановке разорительных войн и неслыханных бедствий середины XVII и начала XVIII в. широко распространялась народная благотворительность. Забота о бедных с давних пор являлась общенародным делом, и было бы ошибкой относить ее только за счет воздействия религии. Народная благотворительность в средние века вобрала в себя вековой опыт крестьянина и горожанина и была прежде всего обусловлена социальными факторами и самими жизненными обстоятельствами. При тогдашней неустойчивости производства голод повторялся периодически. Каждое поколение переживало общий голод не раз и не два в течение жизни. Каждый понимал, что завтра может настать его черед ходить по миру и просить. Люди надеялись, что другие вернут им то, что они в свое время отдали голодным. Вот почему даже самый небогатый хозяин давал приют и делил свою скудную пищу с обездоленным. Не было праздника, на котором нищим не отводилось бы места за столом. Сопровождались раздачей милостыни также поминки и крестины.
В условиях феодального общества, когда все ремесла объединялись по цеховому принципу, существовали и цехи нищих. Так, в 1639 г. в Копыле создан «цех уломных» со своим уставом. По типу цехов устраивались общины могилевских нищих. Подобные союзы нищих в Минской губернии существовали еще в конце XIX в.
Каким сгорючим материалом» на протяжении веков могли быть нищие в условиях эксплуататорского строя, можно судить по рассказу К. Г. Паустовского, который в период первой русской революции 1905 - 1907 гг. столкнулся на Полесье с актами мести помещикам за их жестокость со стороны так называемых могилевских дедов». Будущий писатель тогда впервые услыхал о знаменитых могилевских дедах: «Издавна... в Могилеве на Днепре начала складываться община нищих слепцов. У этих нищих — их звали в народе смогилев скими дедами» —были свои старшины и учителямайстры... Нищие расходились по всему Полесью и Украине... В неспокойные времена, в годы народных волнений эти нищие представляли грозную силу. Они не давали погаснуть народному гневу. Они поддерживали его своими песнями о несправедливости панской власти, о тяжелой доле замордованного сельского люда» (Паустовский, 1957).
Церковь старалась сгладить остроту социальных противоречий с помощью благотворительных мер, в первую очередь поощряя раздачу милостыни. Она проповедовала, что страдания обездоленных и само нищенство есть верный путь к райскому блаженству. Этим она стремилась погасить протест народных масс. По меткому определению К. И. Чуковского, «филантропия баюкает совесть богатых и при помощи мелких или крупных подачек отвлекает голодных от борьбы за уничтожение несправедливого строя» (Чуковский, 1963).
В условиях, когда государствен Шпитали ной службы здравоохранения в не было, феодалы и церковь открывали специальные учреждения по приюту инвалидов, престарелых, нищих, бездомных, больных, сирот. Эти учреждения получили названия шпиталей. Именно от феодалов и церкви экономически во многом зависело создание и поддержание шпиталей, что объективно служило повышению авторитета их создателей.
Шпитали устраивали и отдельные общественные группы — православные братства (организации белорусских горожан, объединявшиеся вокруг православных и униатских церквей), магистраты цехи ремесленников, отдельные религиозные общины (иудейские, протестантские), католические «братства милосердия», организаторы мануфактур (прообраза фабрик).
В шпиталях призреваемые получали кров над головой, питание, присмотр и даже лечение. Чтобы содержать людей, находившихся в этих учреждениях, к шпиталям прикреплялись участки земли, деревни, имения, пашни, сенокосы, пекарни. Таким образом, феодалы заботу о шпиталях перекладывали на плечи своих подданных — горожан и крестьян, которые обязаны были обеспечивать призреваемых продуктами, одеждой, обувью, дровами, возводить и ремонтировать здания шпиталей, обрабатывать шпитальные огороды.
Там, где средств для содержания призреваемых не хватало, у окна шпиталя для сбора денег прикреплялась «скрынка» (ящик). В мелких шпиталях при храмовых приходах милостыня становилась единственным источником содержания.
В церковные шпитали старались брать в первую очередь тех, кто мог помогать попу или ксендзу вести церковное хозяйство. В братские, общинные, цеховые шпитали принимали людей с согласия собрания членов цеха или братства, а не по указанию какого-нибудь лица свыше.
Шпиталь представлял собой дом с одной или несколькими комнатами. Внутренний вид шпиталя униатского братства святого Николая в Бресте описан в акте его проверки 1759 г.: «Шпиталь состоит из новой избы с тремя большими окнами и дверьми, в избе печь изразцовая, белая, с мурованым камином и трубой, вымурованной в сенях... Из тех же сеней ведут двери в небольшую комнату, в которой имеется печь мурованая и одно большое окно».
В небольшом шпитале жило от трех до восьми человек, в шпиталях больших сел — до двадцати призреваемых. Только в городах и местечках имелись шпитали, в которых находилось больше двадцати человек.
Обитатели шпиталя выбирали из своей среды одного или нескольких старших, которые отчитывались перед опекунами шпиталя за поддержание в нем порядка. Влияние духовенства не только на светские, но даже и на многие церковные шпитали в отличие от соседней Польши было ограниченным.
Учетных сведений о шпиталях обнаружено очень мало. Точную дату их основания найти трудно. В источниках чаще всего встречаются даты пожалования имущества в пользу шпиталей или первые упоминания о них, но не даты основания. Кроме того, источники дают сведения только о тех из них, которые обладали имуществом. В то же время о более многочисленных приходских шпиталях, существовавших за счет пожертвований прихожан, упоминаний в источниках почти нет.
Первые выявленные нами упоминания о шпиталях в нашем крае относятся к 1495 и 1503 гг., когда в Бресте были соответственно основаны шпиталь местной еврейской общины и церковный шпиталь. В 1508 г. появился шпиталь в Зельве, а спустя пять лет Вознесенский монастырь в Минске получил у великокняжеского наместника «местце, в замку Аденском на обдилане дому убежища» (СДГИАМ, 1848). В инвентарном описании Мозыря 1516 г. упоминается «дом шпи тальный под горой». Более ранние сведения о шпиталях до нас не дошли. Такие учреждения могли существовать и раньше. В литературе встречается утверждение, будто бы не шпитали, а настоящие больницы были в белорусских городах еще в XI—XII вв. Правда, ссылки на источники при этом не приведены. Это не удивительно: такие источники пока не выявлены историками.
Основанием для подобного утверждения послужили не совсем точные данные другого исследователя о наличии больниц в Пскове, Новгороде, Чернигове, на Волыни, в Галицкой земле. Согласно же источникам, и в этих местах были не больницы в современном смысле слова, а учреждения типа шпиталей.
В изученных нами источниках XVI—XVIII вв. упоминается более 350 шпиталей на территории . Скажем прямо, цифра немалая. Находились эти учреждения в самых различных уголках нашего края. В Бресте, Витебске, Гродно, Минске, Новогрудке, Пинске, Слуцке, Шклове их насчитывалось одновременно от трех до восьми в каждом городе, а в Могилеве в 1702 г. даже тринадцать шпиталей.
По частичным сведениям проверок деятельности этих учреждений за 1780—1781 гг., в 16 белорусских деканатах Виленского диоцеза (церковного епархиального округа) существовало только 178 католических приходских шпиталей (не считая монастырских и иноверческих), в которых помещалось 1324 человека. Тогда же в Могилевской н Полоцкой губерниях функционировало 66 шпиталей на 489 человек (СбРИО, 1867). Даже по этим заведомо неполным данным, в без Полесья (оно в Виленский диоцез не входило) было 244 шпиталя на 1813 призреваемых.
Более точные данные приведены в ревизии (переписи) 1795—1796 гг. По этим сведениям, в шпиталях уездов Слонимской и Виленской губерний (к западу от линии Свирь —Пинск) находился 1621 призреваемый. Для сравнения отметим, что в 1791 г. в Речи Посполитой (включавшей в себя большую часть Польши, Украины, а также Литву и Курляндию) было 497 шпиталей на пять с лишним тысяч коек. От общего количества населения упомянутых уездов (743 419 человек) число призреваемых в шпиталях больных, престарелых, инвалидов, сирот и других составляло, по нашим подсчетам, 2,2 человека на 1 000 человек населения.
Лечебная помощь в шпиталях была различной. В одних шпиталях посильную помощь больным оказывали их здоровые сотоварищи, в других — монахи, в третьих лечение проводили специально для этого нанятые приходящие медики.